Начало игры.
- Раб, -  Позвал кот. - Останься. - Громко приказал Летос, чтобы даже тугоухие соплеменники, что сидели рядом, услышали. В большей степени эта реплика относилась именно к ним, а не к Оскари, в котором он был уверен. Волк знал свое место и точно не стал бы зарываться, чего не скажешь о кошках. Милое дело - шпынять и запугивать бесправного. Парадоксально, но его слово ограждало от неприятностей не хуже клыков и когтей.
Свой путь продолжил в одиночестве. Срезал через толпу, отираясь боками о присутствующих. Некоторые отшатывались, сами уступали дорогу, иные, поняв кто их коснулся, старательно плевали через плечо. Здоровались редко.
Летос, авгур Оскалов, гордо и неторопливо выпрямился, сев на небольшом валуне подле скалы. Вначале он вознамерился произнести перед соплеменниками речь, проповедь, которая должна была вдолбить в головы собравшихся, какое зло с собой несет эта ересь, упорное отрицание важности, которую несет в себе послание предков, донести, сколь строгое наказание настигнет тех, кто воспротивится их воле. Однако раздумал, только смотрел на толпу, хмуро сдвинув брови. Что толку языком молоть? Убогим духом было достаточно эффектных предсказаний (бабам о грядущем приплоде, воякам о славных победах), проповедей да легенд. Распотрошенный труп был прост и понятен для восприятия, но когда дело зашло о смутных видениях авгура…
Предки молчали. Один и тот же сон, поднимавший его до рассвета изо дня в день, был скуп на детали. Ледяная пустыня до горизонта, колючий мороз. Ничего. Мертвая белая гладь. Глубокий провал в земной тверди, вкрадчивый голос, что давит на виски и зовет его в бездну.
Что им сказать?
Одинокая фигура кота терялась на фоне скал.
- Говорят, придут странники. С солнечной стороны, чужаки. Так говорят старейшины. - Голос Летоса был ровен, мрачен и сух. - Должны ли мы искать помощи у одиночек? - Черный скупо цедил обрывки фраз, словно и не надеялся убедить в чем-либо племя. Слухи давно пустили корни среди саблезубов. Что им сказать?
- Мы ждали достаточно. Никто не явился. Мы должны отправиться на север, такова воля предков. Чем дольше мы медлим, тем сложнее будет путь, нужно успеть до первых буранов. - Летос понимал, что разочарование племени будет велико, ведь он не сказал им ничего нового.
Нечего говорить.
Убедить смилодонов - почти невозможно. Авгур мельком взглянул на триатов, задержав взгляд на Нуре. Что скрывать, он надеялся на то, что судья примет верное решение.
- В пророчествах надобно видеть то, что абсолютно истинно, ибо это есть доказательство целого. Нельзя называть волю предков фальшью будучи малым смертным, не понимая их слова, ибо не было оно однозначным. Время правду докажет. Мы должны отправиться на север. - Лето умолк, передавая слово триатам.
Он признавал, что в его слова было трудно поверить. Куда проще сказать, что авгур стал совсем плох, обезумел в слепом поклонении перед волей мертвецов.

Начало игры

[indent] Нынче в рядах Союза зрело беспокойство. Пока оно лишь мимолетно улавливалось в нервных взглядах, взъерошенных загривках и напряженных телах собравшихся у подножья Языка — Рагху сидел выше остальных, и глаза его все подмечали.
[indent] Он слышал, что несколькими днями ранее в стычке они потеряли одного из своих воинов. Он слышал, что авгур их давно уже видел один и тот же сон, но лишь старейшины знали, какие видения приходят к Летосу. Он был недоволен — более всего прочего прямолинейный Рагху недолюбливал загадки да неопределенные сплетни.
[indent] Звенящее воодушевление против воли волной прокатилось по телу, когда толпа у лап расступилась, давая дорогу черному коту. До этого дня никто не торопился созывать совет. Вскоре они получат на все ответы.
[indent] "Притащил с собой раба?" — вдруг скривился наследник, заметив у края пленного волка, — "Что толку от него на собрании Союза?"
[indent] Воодушевление тут же сменилось тугим раздражением с примесью детской почти обиды. Впервые в своей жизни наследник участвовал в столь судьбоносном для Союза мероприятии, но потаенная радость его сошла на нет, как только смилодон увидел Оскари — словно грязное пятно на белоснежном снегу, раб резко и неуместно выделялся на фоне полноправных. Уловив предостерегающий взгляд матери, Рагху все же проглотил возражения. Не разумно было срывать собрание теперь, когда после долгого молчания авгур наконец решил поведать о воле предков. Лишь вмиг помрачневшие синие глаза выдавали наследника.
[indent] Когда авгур закончил, недовольство уже открыто читалось в застывшей фигуре юного кота. Сомнениями полнились его мысли. Перспектива отравиться в снега, не имея четкой цели, не зная ничего, кроме скупых слов сновидца, казалась ему губительной. Рагху знал — когда-то его предки точно так же держали свой путь в неизведанные земли. Знаки ли вели их триатов или то был лишь здравый смысл? Они бежали от черной хвори, и выбора у них не было. Теперь выбор был.
[indent] "Райль загорится этой идеей."
[indent] Рагху бросил взгляд на мать. Если предложение авгура одобрят, Нура наверняка решит разделить своих наследников. Один из них отправится с отрядом — либо сгинет во льдах, либо вернется со славой. Он не мог допустить ни первого, ни второго. Прямо говорить об этом, впрочем, было нельзя. Решения триата не должны быть продиктованы личными мотивами — так его учили.
— Впереди зима, — напомнил Рагху, обращаясь к авгуру, — и не ясно, как долго продлится поход. Почему мы не можем подождать до весны? Быть может, к тому времени ты увидишь больше.
[indent] Голос его звучал рвано и сухо. Рагху, чувствуя на своей шкуре чужие взгляды, старался подбирать слова осторожнее, чем обычно.

Отредактировано Рагху (06.07.2018 19:18)

Начало игры

  Ильдис терпеть не могла осень.
  В этой поре было плохо слишком многое. С каждым днём всё острее чувствовалось подступление тяжёлых дней зимы. Постепенно, но неотвратимо относительное тепло и мягкость в воздухе сменялись жёстким и колючим морозом. Ветра пробирались под мех и когтями резали шкуру, а при вдохе беспощадно царапали горло изнутри. При простых их порывах в воздух взлетали сотни мельчайших кристаллов льда, которые непременно прилетали в морду, куда-нибудь в район вечно слезящихся глаз, поэтому ходить приходилось сощурившись. Небо становилось всё более бедным на краски - синяя бездна и ночные авроры над головой постепенно сменялись непробиваемой белой дымкой буранов. Дичи становилось всё меньше, и ноющее чувство голода уже стало перманентным.
  Впереди была зима - время холода, голода, болезней и вечной борьбы за жизнь, и всё же именно осень была для Ильдис самым тяжёлым временем года. К началу зимы Ильд уже постепенно привыкала к суровым переменам в климате, образе жизни. Привкус смерти на языке становился чем-то повседневным. Осенью же Ильдис приходилось заново учиться терпеть голод, видеть болезни, встречать гибель смилодонов. Осень была резким ударом по хребту, который было очень тяжело выдержать. Но Ильд пока держалась достаточно уверенно. Она чётко знала одну вещь - пока они тут, пока у них есть укрытие, пока воины горой стоят за более слабых - матерей, стариков и молодняк - союз способен выжить. Если держаться за то, что у них есть, то они сохраняют максимальные шансы на то, что все или почти все доживут до весны...
  И вот сейчас Ильдис сидела ближе к центру постепенно собирающейся толпы, съёжившись от противного, пронизывающего насквозь ветра. Собрание Союза было важным мероприятием, на котором она была горда присутствовать. Однако опыт ей подсказывал, что ждать хороших новостей на собраниях с наступлением холодов не приходится, поэтому она была достаточно напряжена.
  Когда в толпе словно из-под земли появился Летос, Ильдис напряглась даже сильнее. Чёрный смилодон молча "плыл" через толпу, разрезая её пополам. Он двигался мягко и бесшумно, с какой-то холодной отчуждённостью в каждом движении, особенно не оглядываясь по сторонам. За ним трусливо семенил волк-травник, затравленно оглядываясь по сторонам, вздыбив загривок. Ильдис, наблюдая эту картину, почувствовала какую-то снисходительную, несколько пренебрежительную жалость к рабу. Вид же авгура внушал Ильдис куда более сложную гамму эмоций. С одной стороны - безоговорочное, вдолбленное воспитанием благоговение, ровно такое, какое должен доставаться каждому авгуру по, казалось, уже почти забытым причинам. А с другой стороны образ Лето казался Ильдис насквозь пронизанным какой-то неясной жутью. От его появления все замирали, таили дыхание, умолкали, и лишь взволнованный шёпот проносился в дальней части резко забеспокоившейся толпы. Казалось, сама жизнь затихала, чтобы не выдать перед чёрным смилодоном своего присутствия. И даже теплилась в душе какая-то странная надежда, что авгур не бросит на тебя своего ледяного, неестественно светлого взгляда, от которого шерсть вставала дыбом и ледяные мурашки медленно пробегались от загривка до основания хвоста, а в сердце начинала трепыхаться паника, как у загнанного зверя. Какая-то странная атмосфера страха всегда окружала этого кота. И, возможно, из-за всеобщего ужаса перед этим обделённым физической силой, но удивительно могущественным смилодоном Ильдис чувствовала то же самое - беспричинный, ледяной страх.
  Летос заговорил, приковав к себе всеобщее внимание. Каждое его слово эхом отражалось скал от притихшего лагеря, разносясь над каждой из голов Союза. Он говорил о чужаках с юга. А затем, сказал то, что потрясло Ильдис до глубины души.
  - ...Мы должны отправиться на север, такова воля предков. Чем дольше мы медлим, тем сложнее будет путь, нужно успеть до первых буранов.
  "То есть как - на север?" - пронеслось в голове Ильдис, которая, как и все, резко подняла опущенный взгляд на авгура. - "Сейчас? Посреди осени? Но это безумие!"
  Такова воля предков? Но ведь этого не может быть! Отправиться на север сейчас значит самовольно отправиться в лапы неминуемой гибели! Сейчас Союз вовсю занимался подготовкой к самому тяжёлому времени из возможных: запасался добычей, травники собирали всё, что могут, чтобы зимой встретиться лицом к лицу с эпидемиями, все старались как можно меньше рисковать, ведь сейчас цена была особенно высока! Отправиться в никуда без какой-либо подготовки? Сумасшествие! Полное безумие! Можно было бы хотя бы дождаться весны! Тогда времени на безопасный переход будет больше, и шанс добраться до... чего бы там не хотели предки живыми был бы намного  выше! Но отправляться в центр ледяной пустыни на зиму глядя - самоубийство. Никто ведь не поддержит авгура? Так ведь?..
  Но стоило молодому наследнику Нуры, юнцу по имени Рагху, блеснуть благоразумием, высказав то, что думала сама Ильдис, нашёлся тот, кто с горячностью поддержал волю предков. И уж от этого кота Ильдис точно не могла ожидать такой поспешности, такого слепого доверия к авгуру. Не к предкам! К авгуру, который лишь трактовал их неясный шёпот.
  "Что? Тард? Что ты творишь? - с удивлением и тревогой думала Ильдис, слушая страстные речи своего друга. Она чувствовала, что он совершает ошибку. Она хотела сказать ему, что он не прав. Хотела доказать ему это, переубедить сию минуту. Но не могла. Не хватало храбрости открыто перечить авгуру.
  Казалось, может ли быть хуже? Может. Готард вызвался самолично вести смилодонов на верную гибель. На последних его словах Ильдис лишь прикрыла глаза, как от удара, и нахмурила брови. Затем, спустя несколько долгих мгновений, открыла глаза и мрачно взглянула на наварха:
  "Тард... Куда же ты втягиваешь себя?.. Что же ты творишь?.. Это же верная смерть..."
  Но ни слова не сорвалось с её уст. Лишь серые глаза выдавали тот холодный мрак, который туманом окутал мысли воительницы Союза.

Отредактировано Ильдис (27.05.2018 00:19)

Первым на слова Летоса ответил наследник. В словах Рагху прозвучало как раз то, о чем думал Оскари, но не смел сказать. Волк ощутил какое-то странное удовлетворение от того, что кто-то тут мог разделять его мысли. Ему грел душу тот факт, что в этом чужом ему племени был кто-то, кто не внимал слепо словам богов и предков, а думал рационально. Однако авгура, похоже, речь юного саблезубого не впечатлила. Все с тем же непоколебимым спокойствием Летос попытался вразумить сомневающихся.
Оскари поднял взгляд на авгура и прищурился. Летос был, пожалуй, единственным в Союзе, на ком волк в открытую не боялся задержать взгляд. Особенно, в момент, когда он итак был в центре внимания многих. Черная фигура саблезубого вызывал у Оски гремучую смесь различных эмоций. Его молчаливость и загадочность помогала выполнить интересный трюк с умами соплеменников - создавала впечатление того, что авгур знает больше, чем дано знать кому-либо из них. Доказать же обратное просто не представлялось возможности в силу той же замкнутости авгура. Мудрые слова о времени и неизбежности вещей приводили Оскари в необъяснимый трепет. Волк не мог отрицать, что Летос был прав в своих наблюдениях. Также он не позволял себе и в мыслях обвинить его в обмане или какого-либо роде мошенничестве, что касается его видений. Оскари уважал и был благодарен Летосу, он был самое близкое к другу существо, которое травник имел здесь в Союзе. Однако эти его мудрые слова слова были эфемерные, неощутимые, такие же какими были его сны и эти самые предки, которые были причиной этих снов. По крайней мере, для Оскари.
Оски потерялся в собственных размышлениях. Его взгляд был всё ещё устремлен в сторону авгура, но в то же время сквозь него. Он расслабился и на мгновение забыл, где он находятся. Поэтому, когда со внезапной эмоциональной речью вступил наварх, волк невольно вздрогнул и перевел всё свое внимание на говорящего. Готард пытался воодушевить саблезубых, напоминая о подвигах предков. Его голос звучал громко, уверенно и страстно, а свою речь он завершил, глядя на авгура, но явно адресуя свое заявление всем собравшимся в укор - наварх вызвался сам вести отряд на север.
"Как опрометчиво," - Оскари едва сдержался от того, чтобы не усмехнуться. Всегда ранее вызывавший страх и даже какое-то уважение Готард поразил травника своим скорым решением, в то время как даже триаты ещё не успели выразить своего мнения.
Немного осмелев в оживленной всеобщей дискуссии, волк перевел свой взгляд на глав Союза, пытаясь прочитать хоть что-то в их лицах.

Отредактировано Оскари (04.06.2018 21:41)

[indent] Ещё лет пять назад одно слово "предки" не произносили без надобности, а когда и случалось, то вполголоса, едва ли не шепотом. Перед авгуром благоговели, и каждое слово его было истиной: воля праотцов не может подвергаться сомнению. Эта догма нерушима, как Каскад, что возвышается над Оскалами. Ныне же сия скала накренилась. Готард и сам не заметил, как прямо под его лапами разбежались трещины сомнений.
[indent] От взора авгура волна неестественной дрожи прокатилась вдоль хребта, прочесав против шерсти. Он смотрел черным коршуном, предвкушающим добычу, будто бы и не на самого Готарда, а сквозь желтизну глаз, в самое нутро. И взор этот был страшен. Мгновение - вновь беспристрастность вечной мудрости. Не почудилось ли то?
[indent] Наварх перевел взгляд с посланника душ на мирян. Воодушевления не последовало. Воззванию вняли лишь посеребрённые сединой воины, что с молоком матери впитали верность традициям, да совсем юные котята, грезящие о будущих победах из-под тёплого бока. Лишь немногие одобрительно закивали, на мордах других же пролегли черные тени. В глаза Готарду старались не смотреть, да и сам он знал, что найдёт во взоре этих бесхребетных. Нерешительность да страх за свои нежные шкурки. Когда вера перестала быть мясом насущным, а превратилась в предмет колебаний да опасений? Неужели, настал час, когда послания праотцов стали не оплотом, а поводом разногласий?
[indent] Лишь в одной воительнице он не сомневался ни мгновения. Ильдис. Несмотря ни на юность, ни на родство с предательницей, воля её была крепче кремня, что сейчас держит триатов. А вот и она, в самой глубине разношерстной кучи: Готард переглянулся с кошкой, как с давним другом, все мысли которого уже знаешь наперёд. Как с вечным союзником, с которым не нужно вести никаких переговоров, ведь соглашение достигнуто задолго до его обсуждения.
[indent] В животе пробежал холодок. Глоток ледяной волны, обжегший горло и растекшийся в желудке. Наварх не нашел ни опоры, ни даже согласия - лишь молчаливый укор да ту же смуту в душе. Готард сморгнул, не веря своим глазам.
[indent] "Неужели, и ты с ним? С этой львиной душонкой?.." — кот совершенно не понимал, что случилось. Теперь нерушимая скала не просто была в трещинах - прямо из-под лап сыпался щебень. Чутьё никогда не обманывало - либо ты сам твёрдо стоишь на лапах, либо же непременно однажды полетишь вниз, не найдя плеча. Наварх обойдётся и без поддержки - когда последует указ триатов, то обсуждений не будет.
[indent] Рагху... Самоупоение да заносчивость, что выбил бы из любого воина. От одной мысли, что коли Готард доживёт до седин, то именно он будет выносить ему приговор, становилось премерзко. В старости наварху ещё припомнят все недовольства, без всяких сомнений. В прочем, пока это всего лишь рядовой, непозволительно высоко взобравшийся.
[indent] — Предки мудрее любого из ныне живущих. - проговорил Готард, будто в сотый раз разъясняя непонятливому ученику то, как ставить лапы, - Ни один из хранителей рода смилодонов не желает гибели Союза. И если в обмен на наше выживание, каждый сезон поддерживаемое ими, они требуют от своих сынов отправиться в снега - мы не можем поступить иначе. - наварх чеканил каждое слово, что давалось не без труда из-за рассеченной щеки.
[indent] Слово за триатами. Готард был готов исполнить его, каким бы то ни было, заранее уже предполагая пути к краю аврор.

[indent] С момента, как четыре племени назвали себя Союзом, ни один кот не ставил под сомнения ни обычаи предков, ни, тем более, их послания.  Времена изменились – Черный мор канул в небытие, а собственная шкура, похоже, стала главной заботой. Вот и разошелся Союз на два лагеря. Одни – преданные традициям до мозга костей, были готовы сгинуть в снегах по первому зову авгура. Они не верили - знали, что предки на их стороне. Другие же желали дожить до весны.
[indent] Два силуэта молча наблюдали за происходящим под их лапами. Речь авгура положила начало волне голосов: она, осторожным  ропотом, нарастала и нарастала, басила хриплым голосом наварха, едва различались уже отдельные возгласы,  дошла до предела – и сгинула. Воцарилась тишина, все глаза - на две фигуры на Языке.
[indent] Судья не спешила вмешиваться. Едва заметно ходил из стороны в сторону пушистый хвост, глаза превратились в две голубые щели. Нура разрешила ни один спор на своём веку, но впервые он зашел в священные рамки. Довериться Летосу было правильно, ведь именно так поступал из века в век саблезубый народ.
[indent] - Мы не можем прикрыть лапой послание, данное с Полей Вечности..
[indent] - Но мы можем выбрать более подходящее время для исполнения воли предков. – не дал договорить судье Марбас. Нура смерила его холодным взором – если бы взгляд мог убивать, то сейчас командир рассыпался бы на сотню ледяных осколков. Нур проглотила раздражение, медленно выдохнув. Воздух вышел шумно, едва ли не с шипением, но никто за пределами Языка не услышал бы это.
  [indent] Марбас устал от беспочвенных рассуждений – сколько бы авгур не философствовал, а его наварх не распинался про боевой дух и долг перед предками, командир видел приграничные стычки, которые кончаются смертями молодых бойцов, подступающие бураны, а главное – разумное не желание здоровых, а главное, живых котов утонуть в снегах. Он не отказывался от возможности исследовать земли крайнего севера, но только не в эти лютые дни. Наследник мог увидеть его одобрительный взгляд, а наварху ничего не оставалось, как подчиниться.
[indent] Марбас приглушил тон, нагнувшись:
[indent] - И пока триатом Союза остаюсь я, то планирование походов – мои заботы. – то был угрожающий намёк, и не секрет, кому он предназначался.
[indent] - Летос, мы можем подождать, когда время для путешествия будет менее опасно? Надеюсь, что сможем. – Нура взяла слово, отвернувшись от огненного триата. Она нагнулась, продолжив почти шепотом, - Если Иноземье даст новые знаки, лучше сразу обсудить их со мной.
[indent] Трудно было не заметить, как между лидерами Союза проскользнула трещина. Похоже, Марбас решил припомнить старые разногласия, воспользовавшись тем, что судья не может позволить себе спорить на Совете? Умно.
[indent] - Мы будем ждать новых толкований. А пока – каждый член Союза будет исполнять свои обязанности. – командир встал, показывая, что Совет окончен. Нура переглянулась с Лето - не этого ожидал авгур, верно? И судья тоже.
[indent] На этот раз разум одержал верх над слепой верой, возможно, давая шанс на ещё одну успешную зимовку. Но что сказали бы Сайрус и Белех, увидя это?..

[NIC]Триаты[/NIC]
[AVA]http://s7.uploads.ru/2AytQ.png[/AVA]