Недавнее происшествие с пауками до сих пор отдавалось ускоренным сердцебиением. Нервотрепки добавляла еще неоднозначность ситуации, в которую угодила волчица. Таамас всегда вел себя не слишком вежливо по отношению к состайнице, но он не бросил ее в чаще, а остался, рискуя собственной жизнью. Охотница теперь не была уверена, как ей стоит себя вести? Может, попробовать быть с Таамасом поприветливее? Может, он и сам станет спокойнее… А еще эти глаза. Карьяла видела, как радужка практически полностью потеряла цвет прямо во время молитвы жреца, и совершенно терялась.
При том, что сама волчица особо никогда не верила в Проведение, устройство собственной стаи казалась ей совершенно несостоятельной (главным образом потому, что ей в этом устройстве жилось не комфортно), она понимала, насколько это может быть важным для остальных ее состайников. Карьяла уже видела однажды, как одну из волчиц понизили в ранге, просто из-за смены цвета глаз. Эвдит тогда была счастлива, в то время, как Карьяла пришла в бешенство. Как может вся стая соглашаться с тем, что ценный и полезный член общества теперь не настолько ценен просто из-за другого цвета глаз? К тому же, это влияло на авторитет самой Карьялы в стае. Она испытывала двойственные чувства - ей до колик хотелось чувствовать себя частью группы, чувствовать, что ее ценят и любят, и в тоже время она отталкивала любой намек на это, поскольку само общество было ей противно. Для Карьялы не было альтернативы - стая была одна, а стать одиночкой означало для нее верную смерть, как минимум потому, что она психологически не могла чувствовать себя одинокой. Лучше уж здесь, быть на не слишком хорошем счету, чем вообще одной.
Но как поведет себя Таамас? Карьяла словила себя на мысли, что она совершенно не знает волка. Да, она когда-то была влюблена в него, но в этих чувствах Таамас молодую охотницу совершенно не интересовал. Она любила свои чувства к нему, а не самого волка. О чем он вообще думает? Как себя поведет? Что переживает?
Карьяла покосилась на состайника, пытаясь понять по выражению его морды, что же происходит в его голове. Невольно она почувствовала волнение и страх за его судьбу, и даже немного одернула себя - ей то что.
Раилаг ждал прямо под Священным Древом, и, увидев его, Карьяла даже немного притормозила, а сердце забилось еще чаще. Она совершенно не придумала, что ему сказать. И даже не решилась обсудить это с Таамасом! Кари оказалась в совершенном замешательстве: что говорить, как говорить? Она боялась, что своими словами может побудить в Раилаге к ложную надежду. А в надежде нет ничего хорошего, считала Кари. Надежда выжигает изнутри, в конечном счете не оставляя ничего. Самое жестокое и подлое пламя.
Охотница глубоко вдохнула и выдохнула. Снова обменялась взглядами с Таамасом. Наверное, она должна отчитываться? Получается, она теперь старшая по рангу…
Карьяла не боялась наказания или гнева. Больше всего она боялась того, что Раилаг разочаруется в ней. Теперь каждый шаг давался с большим и большим трудом.
- Приветствую, - кивнула Карьяла, и услышала дрожь в собственном голосе. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы привести себя в порядок. - Мы нашли следы шерсти Эруины в Дремучей Чаще. Это точно ее шерсть. - И быстро, чтобы не успеть обнадежить Раилага зря, добавила: - Но вокруг больше нет никаких ее следов. Словно… Словно этот клочок шерсти появился из ниоткуда.
Почему-то Карьяла не захотела говорить о следах жреца, которые были вокруг их с Таамасом находки. Ей было все равно, что станет со жрецом, но ей хотелось скорее разобраться в этом самой. Это могло быть не очень-то и важно, так чего зря тревожить Раилага.
- И еще… - волчица перевела взгляд на Таамаса, предлагая говорить ему. Может, это было не слишком правильно, но пусть объяснится сам. Вдруг еще Раилаг решит его не понижать в должности? Законы стаи были неоспоримы, но вдруг есть какая-то лазейка… Раилаг должен ее знать.

Первым вестником со сколько-нибудь содержательным докладом оказалась Карьяла. Пока волк этого ещё не знал, встретил её коротким кивком, с тревогой вслушиваясь в её шаги. Хотел так определить, спешит ли с вестью, или идёт крадучись, без новостей. Получилось как будто и то, и другое... Раилаг точил её взглядом. Смотрел в глаза, как в пропасть, ожидая встретить там что угодно. Он на каждого волка в стае стал смотреть как бы с чистого листа, пытливо, чтобы уловить настрой.
[indent]
Время тянулось. В момент паузы между приветствием и новостями от Кари пастр отметил, как всё меняется вокруг. В воздухе пахло старой травой, с горчинкой. Закисшее небо молчало, не давая ни дождя, ни солнца. Громады деревьев, насыщенные тайной, скрывали правду в тенях. Тени эти, молчаливые, тихие – волки...  Таинственная пропажа супруги знатно способствовала паранойе.
[indent]
Услышав вместо ожидаемого “ничего” рапорт Кари о находке, волк встрепенулся. С виду, сообщение пустячное. Что, в самом деле, могли значить “следы шерсти в Дремучей Чаще”? Эруина здесь жила. Шерсть могла попасть на то место десятками способов, включая ветер, птиц и время. Волк соображал, как было бы мудро воспользоваться таким сообщением. Просто собраться и броситься туда гурьбой – не выглядит как решение. Но что-то нужно сделать, иначе все эти поиски будут казаться забавным представлением. Вдруг волки подумают, что вожаки сами что-то провернули между собой. Таких больных мыслей допустить нельзя не только потому что они шли вразрез с правдой.
[indent]
"Раз про шерсть докладывают, то, по мнению патруля, это заслуживает внимания. Но стоит ли считать это важным? Или просто сделать вид? Или быть честным, сказав, что это не находка, а мусор? Как же сложно!"
[indent]
Раилаг беспомощно огляделся, подавленный мыслями. Неспособность принимать решения опять кольнула в грудь. Нужно было поговорить. Посоветоваться. Что сказал бы Агарес? Разве Провидение не внушит ему, как успокоить стаю и пастра? Однако Агарес давно не показывался на глаза, и словно избегал контакта под предлогом большого количества дел. Хотелось увидеть рядом с собой Эруину, пусть ожидание помощи в поисках супруги от неё самой и было фантастически странным. Не имея запасных вариантов, пастр собрался было сам спрашивать у Провидения. Закрыл глаза... и осёкся. Не посмел. Он не хотел молиться. Он не хотел открывать свою душу в таком виде. Изувеченную. Сколь твёрдым казался стержень внутри, столь мягким и податливым оказался он на поверку. Мягкость, податливость, склонность к апатии – большое зло для руководителя. И никого вокруг, кто смог бы поддержать. На законных основаниях.
[indent]
Ровно в этот момент в пучину Раилаговых мыслей воткнулись слова Тамааса… пропади они пропадом с самим Тамаасом. 
“Следы жреца? Какого жреца?! А ты сам-то, случаем, не жрец?”  – чуть не выпалил вслух Раилаг, отчаянно сопротивляясь внутреннему порыву. Замешательство сменилось непониманием. Непонимание родило гнев. Подозрения, что его водят за нос. Пошатнувшаяся уверенность в стае за последние дни только что дала крупную трещину. “Таамас имел в виду проповедника? Что за бред. Иль он имел в виду себя? – рвались мысли наперегонки. – Он намекает на то, что внутри стаи раскол? Кто-то поднял лапу на Эруину?”.
На самом деле, когда Раилаг был ещё достаточно свеж и спокоен, именно такие догадки казались правдоподобными. Просто немыслимо, чтобы кто-то из внешних врагов смог попасть в лоно Леса и целенаправленно выкрасть одного из лидеров стаи, не оставив следов. Сейчас же любые варианты казались приблизительно одинаковыми. Вернее сказать: Раилагу было всё равно, за какой хвататься.
[indent]
Таамас не ограничился одной неясностью, как будто мутная атмосфера на поляне требовала ещё больше мути. Он попросился подойти. Попросился, как провинившийся волчонок. Дребезжащий голос его звучал тяжело для слуха, неестественно. Таамас для Раилага уподобился камню, разве что беловатая шерсть не подходила под описание каменных изваяний. Пастр примерно представлял его состояние, будучи привычным к эмпатии, однако на данный момент использовал эту способность весьма однобоко, что для самого Таамаса не сулило ничего хорошего. Раилаг легко сорвался с места, крупными прыжками добрался до жреца, не говоря ни слова. Едва успев затормозить, остановился прямо перед ним, став буквально носом к носу. Жадно заглянул в глаза. Куда бы их жрец не прятал, пастр всё равно в них посмотрит. Узреет.
Да, там... кое-что не в порядке. Благородный цвет глаз этого волка растворился. Совершенно. Вместо пламенеющего взора Провидения из глаз Таамаса глядел пепел и прах. Пустота серых глаз. Провидение снизошло в Лес, чтобы коснуться негодного волка. 
[indent]
Челюсти сжались с невероятной силой. Напряжение явно проступило на морде чёрного хищника. Он более не утруждал себя скрывать эмоции. Пусть все видят, что есть иной Раилаг. Воспитанный, как боец, воинствующий, агрессивный, он спит под сенью благополучия, пробуждается в беде, и, как сказано: время лечить, время калечить; всему своё время.
[indent]
“Виновен! – естественно, вопило волчье нутро. – Убийца! Предатель!”. Разум отмечал, что Таамас не ведёт себя подходяще. "Притворяется. Лжёт". И снова довод: волк не так туп, чтобы, зная о своих глазах, идти на верную смерть и лгать. "Значит, клеветник!". Не подходит: сначала глаза посерели, лишь после была "клевета", если это вообще так можно назвать.
Бешенство пастра разгоралось тем сильнее, чем основательнее зрел здравый смысл, призывая, наконец, разобраться в происходящем. Почти наверняка Таамас совершил зло – тогда, помимо знака от Провидения, должны быть обыкновенные, видимые доказательства. Но это так сложно, ведь Таамаса следует немедленно выгнать вон, к слугам, одновременно с тем, узнать, кто его сообщники, и что они сделали. Куда только девалась та гордость, с которой Раилаг отказывался показывать слабость Провидению? Пастр отвернулся от Таамаса и склонил голову до самой земли, закрыв глаза.
[indent]
"Н'ьота, склоняю голову перед вами. Сотворённое вами взывает: будьте благосклонны, услышьте, не отвратите ухо от голоса моего. Провидение, не оставь меня. В трудное время лишений и зла дайте знак, укажите, каким путём нужно идти. Вложите мудрость в мою голову, чтобы ваши творения, дети ваши, могли жить и славить вас, а иначе в чём прок вам от бездыханных тел? Пусть раздор не захватит нашу семью, пусть ложь не поселится в наших логовах, прошу и молю вас, молю и прошу".
[indent]
Да, как для здравого смысла, то молитва была не самой полезной вещью, если бы Раилаг не верил безоговорочно в её безграничную силу. Нельзя сказать, боги ли его надоумили, или он сам, совладав с нервами, разглядел пару идей, но стоило мысленной молитве прерваться, как с уст черношёрстого слетели грозные слова:
– В это трудное время нам с Агаресом важно видеть послушание стаи. Легко слушаться, когда каждый делает то, чему обучен, то посмотрим, как вы справитесь с этим: отныне и впредь никто, кроме высших, не должен смотреть Таамасу в глаза и обсуждать его глаза. Нарушитель будет казнен, если я не решу иначе. Знайте это все, кто здесь. Передайте всем, кого нет. Я решил.
[indent]
Теперь вопрос о должности Таамаса можно отложить на неопределенный срок, сохранив его прежний круг общения. Едва ли кто осмелится глянуть в глаза ему, а если и так, пусть только попробует заикнуться об этом. Надо будет ещё Агареса предупредить о истинных целях такой авантюры. Внешне Раилаг всё ещё выглядел взбешённым, и это могло вызывать недоумение, но голос его был твёрд и чист, так, чтобы никто не усомнился.
– Пока мы ждём ещё вестей... Таамас! – Раилаг опять возник перед ним, обдавая гневным выдохом его морду. – Ты понимаешь, какое царит напряжение? Поделись именем жреца, следы которого ты нашёл, чтобы его можно было пригласить сюда. Говорить загадками сейчас излишне.
Обведя же взглядом собравшихся, пастр, словно выискивая загадочного персонажа из рассказа Таамаса, остановился на Карьяе. Для неё тоже имелось пару слов. Подойдя к Кари, волк осмотрел её с лап до головы, особенно задержавшись на глазах, будто сомневаясь, что они жёлтые. Затем наклонился к самому уху и быстро зашептал, стараясь говорить так, чтобы более никто не слышал:
– Мне нужен Тиеру и обучавший его наставник. Разыщи их и отправь на север Золотой Долины. Сама тоже туда иди, получится ли их уговорить или нет. Сверх того никому ни слова. Я же могу тебе доверять?

Отредактировано Раилаг (18.08.2018 05:10)

Когда Раилаг был рядом, он, словно магнит, перетягивал внимание Карьялы на себя. Остальные живые существа на его фоне размывались, сливаясь с окружающей средой. Кари пыталась впитывать состояние пастра, пыталась наблюдать за ним, понимать. Она не могла говорить о многом из того, что ее тревожило, и была вынуждена молчать, пытаясь прочитать все между строк - по движениям, взгляду, тембру голоса. Еще больше ей хотелось бы сделать, и охотница бесилась от невозможности выразить хоть малую толику того, что кипело страстями внутри нее, чувствуя, что обычаи и условности только сгущаются еще гуще, угнетая, придавливая к земле невыносимым грузом.
Таамас все-таки решил рассказать о жреце, и Карьяла было стрельнула в него возмущенным взглядом, но почти сразу же мысленно себя затормозила. Может быть, белый был прав? Стоит быть честными… Она вновь обратила взор к Раилагу. Он выглядел несколько озадаченным.
Нет, не всегда правда является благом. О некоторых вещах лучше не знать - по крайней мере, до поры до времени. Да, конечно, с точки зрения иерархии, она должна была отчитываться обо всем, что она узнает и замечает, и не думать. Но с точки зрения личности… Раилаг уже давно не просто лидер. Раилаг - близкий, о благополучии которого Карьяла должна заботиться, поскольку иногда ей даже казалось, что никому, кроме нее, нет никакого дела до того, что чувствует пастр. Стая была готова бросить в лицо своему лидеру любую правду, совершенно не заботясь о том, что же будет дальше.
А тем временем Таамас обратил внимание Раилага на свои глаза. В мгновение темношкурый переменился, и все внутри волчицы сжалось, когда он стрелой ринулся к жрецу. Пастр был решителен и непоколебим. В какое-то мгновение Карьяла даже ужаснулась, тому, что он может причинить вред Таамасу прямо сейчас, прикрываясь наказанием…
Нет, конечно, Раилаг был не таким. Но разве грусть не уродует, не искажает? Может быть, он уже не в состоянии переживать свою грусть, и ему нужно хоть как-то выплеснуть ее. Вдруг обвинит во всем Таамаса только потому, что цвет его глаз поменялся?
Но волк не потерял контроль, и не утратил способность здраво мыслить. С облегчением серошкурая выслушала его решение. Таамасу повезло - пастр, как всегда, знал подходящее решение. Она не смогла сдержать легкой улыбки облегчения, которая на короткое мгновение появилась и почти сразу же пропала. Стена, которую Таамас и Карьяла выстраивали между друг другом, сейчас рухнула. Кари понимала - ей не все равно. Больше нет.
Взгляд Раилага вдруг задержался на Карьяле, и она выпрямилась, встав в струнку, ощущая, как начинает дрожать под его суровым, сильным взглядом, одновременно чувствуя свою уязвимость и горячее обожание, пульсирующее где-то в животе. В горле мгновенно пересохло, когда пастр подошел к ней, и тихо произнес свою просьбу (приказ?), обжигая ухо молодой охотницы своим горячим дыханием. Даже сейчас, когда ситуация вокруг была напряженная и из ряда вон выходящая, он оказывал на Карьялу огромное влияние, игнорировать которое она не могла, даже если бы очень захотела.
Коротко кивнув, она резко развернулась и устремилась на поиски Тиеру и Коднака.

=> Золотая долина.